Михаил Ходорковский: Модернизации не будет
Ведомости, 12 октября 2011
Ну вот, собственно, и все.
Интрига с президентом-2012 разрешилась. Стране и миру объяснили, что никакой интриги на самом деле и не было, что все будет, как было, и что именно в этом наше будущее и наше счастье.
Судя по моей переписке и многим публикациям, с которыми я имел возможность ознакомиться после 24 сентября 2011 г. (когда на съезде «Единой России» объявлена историческая рокировка), среди активной части россиян господствует разочарование.
И это вполне объяснимо.
Дело не в соотношении личных качеств, достоинств и недостатков Владимира Путина и Дмитрия Медведева. А скорее в том, что продолжение эры Путина – это шаг в прошлое. Для любой политической системы и политической элиты движение в прошлое – это плохо, так как оно убивает надежду, а с ней – предпосылки консолидации активной части народа и ее взаимопонимания с властью.
Два года назад, вскоре после того, как Дмитрий Медведев назвал модернизацию страны ключевой целью национального развития и своей собственной политики, я попытался задать главе государства несколько вопросов в моей статье «Поколение М».
Основные вопросы были такие:
– Исходит ли третий президент РФ из понимания, что для успешной модернизации нужен полноценный субъект этого процесса – модернизационный класс (то самое «поколение М»), составляющий не менее 3% от экономически активного населения страны?
– Готов ли он согласиться, что для модернизационного класса нужны особые условия формирования и культивирования, среди которых важнейшее – создание реальных механизмов эффективной вертикальной мобильности; которая, в свою очередь, едва ли возможна без политической либерализации России и качественного снижения уровня коррупции в стране?
Под основными группами модернизационного класса, потенциально способными и готовыми сыграть в судьбе анонсированных Медведевым реформ основополагающую роль, я понимал (и понимаю) прежде всего:
– профессиональных инноваторов, в том числе владельцев и менеджеров небольших и средних частных инновационных компаний, созданных с нуля;
– ученых и инженеров 1960-1970-х гг. рождения, получивших образование в СССР и не окончательно потерявших надежду реализоваться на Родине;
– ученых и инженеров, покинувших Россию в постсоветский период и реализовавшихся на Западе, но видящих некие и некоторые перспективы в России;
– молодых специалистов с высоким творческим потенциалом, которые прямо сегодня делают выбор – уезжать или оставаться;
– гуманитарную интеллигенцию, не отравленную гламуром.
Наряду с социальными характеристиками этого воображаемого социального слоя важны и ментальные: модернизационный класс может быть образован людьми с креативным, а не паразитическим типом мышления.
Теми, кто ориентирован на созидание, а не на распределение созданного другими.
Тогда, в октябре 2009-го, представитель Кремля обнадежил меня сообщением, что президент мою статью прочитал. Я полагал, что сама президентская политика в сфере модернизации даст мне – как и всем остальным, кого интересует эта тема, – ответы на вопросы о «поколении М».
Сейчас есть серьезные основания полагать, что эти ответы получены.
Они в том, что реальные приоритеты власти совсем другие.
Насколько я могу судить, никакой целевой работы с социальными группами, которые могли – и, весьма вероятно, хотели бы – стать основой модернизационного класса в России, власть в этом направлении не вела и не ведет.
Максимум того, что предлагается таким людям, – полная свобода от государственного вмешательства в их частные дела. Государство не особо мешает, но и не помогает. Хочешь развивать бизнес – развивай, но хочешь – брось это неблагодарное занятие. Хочешь оставаться – оставайся, планируешь уехать – никто не держит.
На всех сколько-нибудь значимых руководящих позициях – все те же лица, олицетворяющие «экономику трубы».
На съезде ЕР Владимир Путин объявил, что Дмитрий Медведев, став премьером, сформирует в федеральном правительстве некую «новую, молодую» команду, пригодную к делу модернизации. Верить ли этому? Будет ли новизна этой команды настоящей, а не имитационной? В любом случае, если уж начинать кадровую реформацию, то все же до того исторического момента, как само слово «модернизация» необратимо станет объектом всеобщих насмешек. А этот момент уже очень близок.
Люди, которые у нас теперь на самом высоком государственном уровне ассоциируются с инновационным менеджментом, судя по всему, полагают, что модернизация сводится к импорту относительно свежих технологий производства индустриальных товаров, заведомо неспособных конкурировать на мировом рынке.
На рынке технологий – из-за своей вторичности, на потребительском – из-за очевидного ценового проигрыша «азиатским тиграм».
При этом системные инновационные решения, потенциально меняющие среду обитания российского человека и потому явно проходящие по категории модернизационных – например, программа «Электронное правительство», – находятся на задворках внимания правящей бюрократии: недавно выяснилось, что страна, несмотря на бравурные реляции, технически не готова к электронному правительству, а потому запуск системы переносится минимум на год (с 2011 на 2012 г.).
Поможет ли третье президентство Путина ускорить процесс?
Социальное, политическое, историческое измерения модернизации просто игнорируются представителями власти – во всяком случае, мне так и не удалось услышать от них даже попытки ответственно порассуждать на эти темы.
Модернизация вообще не воспринимается правящей верхушкой как предмет диалога с обществом; она – вещь в себе, «черный ящик», который на поверку может оказаться скорее пуст, чем полон. Логика российского бюрократа-«модернизатора» сродни известной философии Германа Геринга: я сам в своем ведомстве определяю, что есть модернизация, а что нет.
Коррупция за два года объявленной модернизации существенно выросла.
Пока парламент в скоростном режиме принимал закон о кратных штрафах за взятки (сомнительная мера для тех, кто понимает, как устроена современная коррупция), средний размер отката при распределении госсредств в России превысил 30%. Какие модернизационные решения могут быть эффективно реализованы при таком уровне коррупции?
Наконец, политическая система если и развивается в некоем направлении, то едва ли в модернизационном.
Как и многие россияне, я, конечно, порадовался тому, что теперь в Госдуму теоретически могут проникнуть партии, получившие более 5%, но менее 7% голосов избирателей. Вот только политический пейзаж перед электоральным циклом 2011-2012 гг. стал еще беднее, а реальные ограничения и для политиков, и для избирателей – еще жестче.
Попытки самого Кремля оживить политическую жизнь и создать дополнительную интригу думских выборов с помощью незаурядных фигур (Михаил Прохоров, Дмитрий Рогозин) потерпели неудачу на самом старте: очевидно, система управления внутренней политикой так устроена, что она может идти только вниз путем дальнейшего упрощения и сокращения политического многообразия, но не двигаться наверх – к развитию.
Решение о третьем сроке Путина – апофеоз этого упрощения.
24 сентября 2011 г. убиты последние надежды на то, что система может по собственной инициативе, добровольно пойти на демократизацию и либерализацию, а значит – допустить хоть какую-то реальную политическую конкуренцию. Как сказал классик: «Спешу успокоить вас: этого не будет». О том, что политические решения и события конца сентября никак не могли добавить доверия к существующей политической системе и персоналиям, ее олицетворяющим, со стороны граждан страны, сохранивших человеческое достоинство, уже все сказано до меня.
Судя по всему, модернизации сверху мы уже не ждем.
Что же делать в таком случае представителям «поколения М» – тем, кто относит себя к модернизационному классу (а самоидентификация здесь и есть самое важное).
Вариант первый.
Интегрироваться в существующую систему «экономики и политики трубы».
Нереально.
Все места в системе заняты, и никакие свежие мозги и идеи ей не нужны. Напротив, любой приток свежего воздуха может привести к окислению существующих конструкций и снижению их устойчивости, что, с точки зрения «трубного класса», есть однозначно угроза, а не шанс.
Вариант второй.
Покинуть Россию.
Не буду его рекомендовать.
По разным причинам, но еще и потому, что сам присоединиться к отъезжающим не смогу.
Вариант третий.
Стараться сделать то, что можно, исходя из понимания необходимости модернизации для России и демократизации, как ее составной части и условия, создавать новый модернизационный класс.
Пойти на выборы и проголосовать так, как подскажет совесть (за кого-то или перечеркнув бюллетень), так как действие, пусть и не любое, – это модернизационное поведение.
Тем, кто по понятным причинам голосовать в нынешних избирательных реалиях не хочет, активнее участвовать в соответствующих протестных акциях социальных сетей – и это тоже будет модернизационным поведением.
Главное – действовать!
Объединяться и защищать свои гражданские права, пусть на самом нижнем – муниципальном, дворовом уровне, поскольку это – действие, это – опыт, это – пусть минимальный, но результат.
Участвовать в реальной помощи другим людям, поскольку, только инвестируя свое время, можно добиться построения современной социальной среды.
Необходимо учиться выходить из интернета в «реал», учиться рвать оболочку привычного, рабского поведения, надо прекратить уговаривать себя, что «от меня ничего не зависит».
Зависит!
Модернизация – удел делателей, а не созерцателей, не приспособленцев.
Интернет, социальные сети – прекрасная среда для поиска единомышленников, обсуждения общих позиций, незаменимый механизм коммуникаций, способный объединить для реальных действий реальных граждан огромной страны.
Можно сказать, что из этого ничего не получится.
И это будет правдой.
А можно сказать, что таким путем можно создать правящий класс следующей России.
И это тоже будет правдой.
Но вторая правда – ценнее первой.
С такой правдой можно попытаться сделать нашу страну свободной и процветающей!
Автор – заключенный; исправительная колония №7, г. Сегежа, Карелия.
